Понравилась интерпретация автором сцены в 3 акте, когда Ева приходит к Заксу якобы с жалобой на туфельку, которая ей жмёт. Во-первых, действительно: когда людей связывают близкие и тёплые отношения, как в случае Закса и Евы, такой процесс, как шитьё и примерка одежды/обуви, приобретает особенно личный характер. МакГлэтери пишет: "Since Eva holds for him an irresistible appeal, like Cinderella for her prince, shoeing her has always been for him an exquisite pleasure, a form of erotic intimacy that remains within the bounds of propriety in their relationship..." ("Поскольку для него [Закса] Ева имеет неотразимую притягательность, как Золушка для принца, шить ей обувь всегда было для него особым удовольствием, формой эротической интимности, не выходящей за грани пристойного в их отношениях.") И действительно, уже несколько раз в различных постановках "Мастеров" я видела, как в момент примерки туфельки между Заксом и Евой проскальзывала не то что искра, а целый электрический разряд. Только появление на сцене Вальтера разрушало чары.
Во-вторых, мало ли как Ева объясняет цель своего визита - дураку ясно, что с обувью у неё всё в порядке, и пришла она вовсе не за этим. Но ещё до того, как она успела пожаловаться Заксу на туфельку, он приветствует её полушутливыми словами, что в новом платье она так хороша, что воспламенит желание и в старых, и в молодых. Он, будучи поэтом, мог бы выразить ту же мысль сотней других способов, но выбирает именно слово begehrlich, означающее чувственную страсть. Это "ж-ж-ж" тоже неспроста. Не зря один исследователь Вагнера, забыла, кто, назвал дуэт Евы и Закса в 3 акте самым чувственным моментом во всей опере. Это действительно так. А чего стоит монолог Евы O Sachs! Mein Freund! Du teurer Mann! Мягко говоря, это не совсем те речи, которые при обычных обстоятельствах девушка сочла бы приличным адресовать другому мужчине в присутствии своего жениха, при этом даже не взглянув в его, жениха, сторону. (К чести Вальтера, он понимает, что в данную минуту он здесь лишний, и хранит тактичное молчание всё время, пока Ева объясняется с Заксом.) Монолог Евы поражает своей открытостью, силой чувств и - да, откровенно эротическими аллюзиями с использованием таких слов, как "пробуждать" и "расцветать".
А во 2-м акте иная Ева вообще, блин, на колени к Заксу усядется, бесстыдница!
Интересна также мысль о том, что Вальтер - молодое и более совершенное альтер-эго Закса, каким бы тот хотел стать сам. В том числе поэтому Закс так лоялен к Вальтеру и делает всё возможное, чтобы соединить его с Евой.
Чего я в этой книге не понимаю, так это откуда автор взял идею, что Закс - крёстный Евы. Неужели в либретто написано?
Также авторы статей о "Мейстерзингерах" часто проводят параллели между этой оперой и "Кавалером розы" Р. Штрауса, называя оба произведения "операми о романтическом самопожертвовании". Действительно, в обеих операх старшие партнёры - Закс и Маршальша - деликатно отходят в сторону и благословляют своих юных возлюбленных на союз с более молодыми претендентами. Маршальшу даже иногда называют "Гансом Заксом в юбке". В обеих операх кульминационная сцена любовной драмы завершается ансамблем - в "Кавалере розы" терцетом, в "Мастерах" квинтетом (поразительный для вагнеровской оперы случай номерного ансамбля). Но если "Кавалер розы" - история сугубо личная, и о благородстве Маршальши никто, кроме вовлечённых в ситуацию лиц, не узнаёт, в "Мастерах", более социально направленном произведении, мудрость и великодушие Ганса Закса прославляются в конце оперы могучим хором.