Последний день уходящего года
Если не вставать с широкой кровати, то в окно видно только бархатно-голубое (ни облачка!) зимнее небо. Солнце рисует на полу квадраты, и отсюда, с тридцать первого этажа, не видно, что в городе непривычный для мягкого климата мороз.
Последний день уходящего года начался с невесёлых раздумий на тему «куда податься в новогоднюю ночь». Это глобальное понятие включало в себя не только «где встречать», но и «с кем». И от последнего пункта Рэми Шимаде было ещё тоскливее. Выбор вариантов был небогат: либо в гордом одиночестве, отбиваясь от нетрезво-назойливого внимания к одинокой даме, либо просидеть весь праздник в гостиничном номере.
«Итак, за окном Париж», - саркастически размышляла Рэми, - «а мне всё меньше и меньше хочется куда-нибудь идти. Чёртова ностальгия, дёрнуло же меня приехать сюда!»
Тяжеловесные портьеры плотно сдвинуты – только чтобы не видеть яркий, праздничный город. Свечи на столе, игра огня в хрустальных гранях, сумрак по углам, тишина. Вино, фрукты, изысканная посуда и одинокий человек за столом, сервированным на 2 персоны.
Они были разными, но мысли и сомнения их терзали похожие.
«С новым годом тебя, дружок», - горько усмехнулся Леонардо Медичи Бандл, отсалютовав бокалом то ли отсутствующему гостю, то ли себе. Вино, как всегда, изысканно, но восхищение тонким вкусом сегодня некому разделить.
Тяжёлое кресло нехотя поддалось усилию, Бандл встал и подошёл к окну. Приглушенное гудение механизма в карнизе, и вот уже можно прижаться лбом к ледяному стеклу. Ночь, мороз, неоновое море мегаполиса..
Зачем он это сделал? Ведь решил же, что не будет смотреть на чужой праздник. Стоп! Это уже следствие, начнём с причины.
Почему он здесь? В Токио, в своей самой роскошной и необжитой квартире, стилизованной под тяжеловесную Европу середины позапрошлого века? Один, хотя любой ресторан к его услугам и приятное женское общество не проблема?
Почему он здесь? Он приехал из-за неё… Нет, не так! Его привело сюда одиночество и внезапное болезненное желание увидеть её. Путь всего на пару минут, но побыть рядом, услышать голос.
«Ну вот, теперь мы зрим в корень», - мысленно поощрил себя Леонардо.
То, что Рэми не было в Токио, он теперь знал. Домашний канал предлагает пообщаться с безликим автоответчиком, мобильник молчит. Мог ли он ей позвонить заранее? Мог, конечно. Но если уж быть честным до конца - боялся спугнуть. Лео слушал потрескивание свечей и пытался проанализировать: куда, а, главное, с кем, могла уехать Рэми.
Итак, что он знает о ней?
Одинока (надолго ли?), полностью сосредоточена на работе, неплохо продвинулась по службе – уже начальник среднего звена. И всё. С кем дружит, к кому неравнодушна? Известный ему круг её знакомств ограничивался старыми верными Шинго и Килли, но виделись они очень редко.
И всё. Корпорация «Готсандер» умеет надёжно хранить подобную информацию о сотрудниках, и Рэми Шимада ей в этом усердно помогает.
Тогда остаются только боевые товарищи.
Шинго Ходжо. Правильный парень, порядочный до скуки и женатый. Где будет встречать Новый год верный муж? Дома, с женой. Или не дома, но уж точно с женой. Милая Элейн ревнива, следовательно, эффектной Рэми не место в их компании.
Остаётся Килли Гэгли. Рыжий гуляка, нашедший свою пару в лице симпатичной «акулы пера» («Скорей уж, "акулы телекамеры"», - улыбнулся Бандл) и относительно свободно смотрящий на традиции празднования в кругу семьи, да и не только на это. Взаимно, между прочим…
«Так, отвлеклись, Сейчас нужно искать Килли. Рэми вполне могла принять его предложение» - подвёл итог Лео.
Бандл с сомнением смотрел на мобильный. Номер Килли уже был извлечён из телефонной памяти, палец замер на сенсоре «on».
Чего он медлит?
А вдруг она там? И что он ей скажет? Рэми, бросай рыжего, приглашаю в ресторан?
Лео мотнул головой, отгоняя нерешительность, в коммуникаторе послышались долгие гудки. Американский гангстер ему обрадовался, но разговор был краток.
«Так она в Париж собиралась», - голос Килли звучал на фоне шумного застолья и жизнерадостного смеха, - «По городу детства соскучилась».
«Или по городу Франсуа», - печально подумал принц, вежливо попрощавшись.
Бандл отвернулся от окна, теперь было холодно спине. Досада и обида мешали дышать.
«Обида? На кого? Детство какое!», - возмутился Лео, но пламя свечей вдруг расплылось, стены внезапно стали чужими и остро захотелось немедленно отсюда уйти. Он моргнул, и усилием воли всё обрело прежние очертания.
«Париж… А ведь мне больно…», - отстранённо думал Лео. - «Но я буду сожалеть, если сейчас не пойду до конца».
Вновь «телефонная книга», курсор выискивает ещё один номер для связи с Рэми.
Номер рабочего коммуникатора, всегда включённого для связи с головным офисом «Готсандера». Строго секретная информация, купленная за очень большие деньги. Последний козырь, последняя возможность.
- Ну и кому я понадобилась, - проворчала Рэми, сквозь плеск воды услышав трель коммуникатора. Но она была рада – вызов обещал служебные хлопоты, а они избавляли от невесёлых раздумий.
Пол приятно холодит босые ноги, махровый халат вместо полотенца, с волос капает вода. Уф-ф, успела!
- Рэми, здравствуй, - тихо раздалось в динамике. Обращение было не по форме, и Рэми насторожилась, отрывисто потребовав, - Кто говорит? Представьтесь!
- Бандл. Леорнардо Медичи Бандл, - спокойно представился собеседник, но в конце фразы голос его дрогнул, - Не узнаёшь?
- Откуда ты знаешь этот номер? Отвечай! – потребовала Рэми. В комнате было довольно прохладно, и её уже начал пробирать озноб.
- Рэми, выслушай меня, - попросил Бандл.
- Откуда?!
- Купил. За деньги многое продаётся.
- Чёрт, - ругнулась Рэми и на пределе слышимости добавила: - Свалился на мою голову!
Но Бандл услышал.
- Прошу, выслушай меня, - повторно попросил Леонардо, чувствуя её колебания «отключить-не отключить».
- Слушаю, - сдалась Рэми.
- Рэми, давай встретим новый год вместе. В ресторане…
- Только не «Англетер»! – перебила его Рэми.
- Хорошо, - неожиданно легко согласился Бандл, - твой вариант?
- «Приют моряка»! - злорадно предложила Рэми, отлично зная, что морская тематика числится среди антипатий Лео.
- Хорошо, в одиннадцать вечера в «Приюте моряка», - тут же согласился Бандл, - я буду ждать.
- Где ты сейчас? – поинтересовалась Рэми.
- В Токио.
- А ты успеешь?
- У меня в запасе ещё 8 часов. Редкий случай, когда мне нравится разница во времени. Я успею! – пообещал Лео.
«Ну-ну, посмотрим», усмехнулась Рэми, нажимая на «сброс».
Холод отчего-то перестал беспокоить. Рэми прошла к дальней стене и вынула из шкафа привезённое вечернее платье. Винно-бордовый шёлк, подчёркнуто простой крой. Строго и элегантно. В свете произошедшего разговора оно уже не было лишним багажом.
«Надо же, я радуюсь…», - удивилась Рэми.
Военные сверхзвуковые истребители в частной собственности всё ещё были огромной редкостью, а уж посадка такого самолёта в гражданском аэропорту и вовсе была нонсенсом. Так думала молодая диспетчер, организовывая «коридор» для внепланового визитёра. Лётчик чётко исполнял инструкции и вполне профессионально приземлил машину. Дежурный персонал диспетчерской был сильно заинтригован личностью необычного пилота, но ближайшая камера охранной системы была слишком далеко и смогла зафиксировать лишь высокий рост вкупе с худощавостью да светлые длинные волосы, когда спустившийся по пригнанному трапу пилот снял шлемофон. Увы, лицо разглядеть не удалось, слишком быстро подъехала машина службы безопасности, в которую он сел и отбыл к терминалам пассажирской таможни.
Взятый напрокат Пежо вырулил на ресторанную стоянку в четверть двенадцатого. Припарковавшись, Рэми не торопилась выходить, внимательно изучая окрестности. Вот он, относительно недорогой и любимый пилотом Шимада морской ресторанчик. У входа было довольно многолюдно, но стоящего на крыльце мужчину она признала с полу-взгляда. Лонардо Медичи Бандл собственной персоной. Классический профиль и аристократичная осанка – разве можно его с кем-нибудь спутать? И фрак в таком достаточно демократичном месте. Как всегда, упорно верен воспитанию.
Первым порывом было – «газ» до упора и немедленно уехать. Рэми в мельчайших подробностях представила свое отступление и нахмурилась – она ведь сама согласилась на встречу, никто не заставлял. Хотя была уверена, что бывший супруг не успеет преодолеть 8 часовых поясов за относительно короткий срок. Надо же, успел!
«Он же простудится на холодном ветру», - обеспокоилась Рэми и тут же себя одёрнула. Решительно толкнув дверцу, она изящно вышла из машины (вдруг он в этот момент смотрит?). Писк активированной сигнализации и грациозный шаг «от бедра», в который вложены все отпущенные природой способности. Какое-то время Бандл её не замечал, он ожидал её с совсем иного направления: Рэми нарочно припарковалась в непривычном месте, нарушив сложившийся порядок, о котором Лео был прекрасно осведомлён. Зачем? Возможность для отступления.
«А ты трусишь, милая!», - определила Рэми, - «Но ведь никто тебя не заставлял, сама согласилась. Сказала бы - нет, и… что? Сидела бы сейчас в номере или изображала неприступную гордость. Так хоть праздник будет. Надеюсь…»
Пока Рэми убеждала себя, Леонардо её заметил. Аристократ не может рвануться на встречу, он должен сохранять достоинство, но Рэми отлично знала этого человека, чтобы уловить порывистую резкость в его походке.
Лёгкое манто, небрежно накинутое на плечи, уже не грело, колючий холод заставлял убыстрять шаг, но всё равно она не спешила. Эти несколько десятков метров были её подиумом, и пройдёт она их эффектно.
Основная часть пути досталась Леонардо. Они остановились друг напротив друга и молчали. Потом Бандл набрался смелости:
- Здравствуй, Рэми … - хрипло выдохнул он.
- Здравствуй, Леонардо, - холодновато-официальный тон неприятно задел Бандла, но он сумел сохранить невозмутимость. Рэми в упор рассматривала его, Леонардо смутился. Старательно избегая встретиться с Рэми взглядом, он опустил глаза и тут увидел их. Очень нарядные, изящные, почти невесомые туфельки, совсем не предназначенные для прогулок по снегу, даже если это относительно мягкая парижская зима. Рэми не успела ни охнуть, ни возмутиться, как Бандл осторожно поднял её на руки. Прохожие оборачивались на красивую пару.
Внутри было тепло и сумрачно. Они шли к заказанному Лео столику, и её пальцы ощущали тепло его ладони. А ведь она уже успела позабыть это приятное тепло. «Приятное?! Рэми, ты забываешься!»
Столик был заказан в полуогороженной VIP-зоне, свечи красиво создавали полумрак. Бандл учтиво отодвинул стул, дама изящно села.
Пока принц разбирался с вином и бокалами, Рэми украдкой огляделась. По прежнему светлые стены и потолок, стропила из тёмного дерева, нарочито грубая каменная кладка на полу. Когда-то её привлекли здешняя простота и брутальность. И ещё - название. Для неё, выросшей в мегаполисе и по-настоящему увидевшей море уже во время службы на Базе, было что-то особо притягательное в словосочетании «Приют моряка». Когда она сюда зашла в первый раз, то грубоватый говор, вольные шуточки и интерьер всколыхнули щемящую жажду плеска волн, крика чаек и скрипа снастей баркаса. Совсем как тогда, когда она в ранней юности украдкой читала «Алые паруса».
М-да, а от любимой простоты не осталось и следа… Наверное, за прошедшие годы дела любимого ресторанчика резко пошли в гору, и пафоса явно прибавилось. Грубоватый контингент исчез, за столиками теперь не смеялись громко, вычеркнуто из меню пиво, появились свечи. Когда она была здесь в последний раз, то и VIP-зоны ещё не было. «Приют моряка» стал респектабельным рестораном. «Вот почему он так легко согласился! Назло мне!» - разозлилась Рэми.
Но её предположения были неверны. Да, Бандл достаточно часто бывал здесь, и ужин в любимом ресторане его бывшей жены был обязательным пунктом даже самой перегруженной деловой программы в Париже. И сегодняшнее согласие было продиктовано простым желанием угодить ей. Лео без колебаний согласился бы и на любой другой вариант, престиж не играл никакой роли, но Рэми не знала всего этого и тихо злилась.
Вопреки ожиданиям Рэми, Бандл начисто забыл о своих замашках сноба, по крайней мере, на этот вечер. И её приятное удивление было фоном их беседы.
Сначала Рэми была несколько скована и настороженна: против воли мутным осадком поднялись со дна души застарелые обиды. Но постепенно раздражение отпустило – Бандл старался изо всех сил. Он не сделал ни одного замечания, ни к чему не придрался. И даже не вспомнил Франсуа. Рэми о нём тоже не упоминала – Леонардо повода не предоставил. Он даже шутил и был совсем непохож на себя, такого привычного, мрачно-язвительного.
«Да что это с ним?» – удивлялась Рэми.
Новый год они встретили звоном бокалов, и Лео слегка сник. Окружающее веселье набирало обороты, принц в прямой пропорциональности становился всё молчаливее.
- Что-то не так? – осведомилась Рэми, просто, чтобы поддержать беседу.
- Знаешь, Рэми, а ведь я сегодня уже во второй раз встречаю Новый год, - задумчиво сказал он. - Один раз в Токио, другой раз в Париже.
«Один раз в одиночестве, другой… Без тебя и с тобой.»
- Из будущего в прошлое, - улыбнулась Рэми.
- Видимо, судьба такая, - тихо сказал Лео.
«Высочество, ты что, грустишь?!» - Рэми старательно скрывала удивление и тот факт, что душевный дискомфорт собеседника приятно грел и тешил самолюбие, - «Чувствуешь, что скоро расставаться?»
Странный вечер, вернее, странный день. Начавшийся с тоскливых раздумий, сменившихся возмущением, окрыливший и преподносящий сюрпризы в виде непривычно мягкого и печального Леонардо Бандла, тщательно скрывающего грусть за напускным весельем.
«Банди, ну почему ты хороший только сейчас? Когда вся любовь уже в прошлом? Зачем бил словом, критиковал всё, что только можно? И что нельзя - тоже? Ты хотел переделать меня? Не вышло! Так почему не отпускаешь? Эгоист ты, Банди…»
Но в её жизни праздники - такая редкость, зачем всё портить? Да и с таким трудом забытое, противоречивое чувство пробивалось сквозь старательно сохраняемый душевный покой. И привычное средство – раздражение – в этот раз не помогало.
«Лео Бандл, зачем ты мучаешь меня?»
Чтобы поддержать беседу, Рэми спросила:
- Неужели насыщенная деловая жизнь оставляет время на философские размышления?
Бандл внимательно посмотрел на неё, но, не уловив следов привычного сарказма, улыбнулся:
- Да нет её больше, этой насыщенной деловой жизни.
- То есть как?! – не смогла скрыть удивления Рэми. - Разве ты отошёл от дел?
- Да, уже почти полгода, как я сам по себе.
- И чем занят?
- Философскими размышлениями, - уголки губ вновь обозначили улыбку.
- Лео Бандл, да я никогда не поверю, что ты бросил всё и заперся где-то в глуши! - Рэми жестом попросила налить шампанского, этим нехитрым действием выкраивая время на размышления: шутит он или нет. Искристая жидкость медленно наполняла бокал, восходя шипучей пеной, пузырьки устремились вверх. Рэми пригубила, потом посмотрела на просвет.
- Я больше не живу в Токио, - продолжил Лео.
Приличия требуют встречного вопроса.
- И где же теперь твой дом?
- В той самой глуши.
- Шутишь? – теперь уже Рэми изображала улыбку.
- Да нет, не шучу.
- Ну, понятно, построил себе дворец в каком–нибудь национальном парке.
- Да, в национальном парке. Там горы, лес. Но с дворцом ты ошиблась.
- Тогда особняк, - Рэми «вытягивала» интересующую информацию, стараясь не думать о том, что ей был неприятен факт таких перемен в жизни Бандла.
«С чего бы это? И для кого?», - терялась она в догадках.
- Нет не особняк, там всего лишь пять достаточно небольших комнат.
- Так мало? Разве там поместятся все твои картины и всякие безделушки? – поддела она собеседника.
- Там нет ни картин, ни безделушек. Всё достаточно просто и скромно.
И тут Рэми осенило. Кусочки мозаики, намёки сложились в цельную картинку. Теперь ясно, и где этот «домик в горах», и каковы там интерьеры.
Ещё на завершающих этапах противостояния «Докоги» и «Готсандера» европейский аристократ, итальянец Леонардо Медичи Бандл увлёкся изысканной простотой Японии. Сначала он просто коллекционировал катаны и прочее оружие, потом сменил домашний костюм на кимоно. Рэми уже застала вопиющий диссонанс навороченной дворцовой залы (огромного, между прочим, помещения), из которого вынесли всю мебель и застелили пол рисовыми циновками, развесив всякие фонарики. Уже потом она едко именовала это место «нищие во дворце», гадая, куда он подевал вынесенное. Естественно, жить в такой «обстановке» парижанка наотрез отказалась. Видимо, это была первая «трещинка». Их много было потом. Упрёки, демонстрация превосходства по любому поводу - с его стороны, нарочитая «плебеистость», горячая любовь к тому, что раздражало его – с её.
И вот теперь всё пришло к логическому завершению. «Нет» дворцам, долой роскошь, да здравствуют хижины. Всё стало на свои места. Банди нашёл свой японский идеал. Пока в интерьерах, потом, к старости, глядишь, и настоящим самураем станет. А самураям полагаются гейши…
Рэми стало тоскливо. Она старательно спрятала переживания за улыбкой, но праздничная эйфория исчезла. И «Приют моряка» стал вдруг чужим. Всё, ничего больше нет: ни её любимого ресторанчика, ни прежнего Бандла. Всё в прошлом, как и лихая юность.
- Пойдём, прогуляемся на свежем воздухе, - предложила Рэми.
Бандл улыбнулся - в который раз за вечер – и кивнул. Крупная купюра, явно значительно превышающая счёт, легла на стол, даме учтиво помогли встать. Уже почти у выхода, кутаясь в мех, Рэми обернулась и успела заметить, как недоверчиво рассматривает деньги официант, явно ошарашенный такими щедрыми чаевыми.
Они вышли в холл. После тёплого помещения резкий, холодный воздух, всё равно прорывающийся сквозь тепловое заграждение, тут же дал знать Рэми, что она неправильно рассчитала степень обогрева вечернего туалета.
- Подожди здесь, Рэми, - странно чуткий сегодня Бандл исчез и через короткий промежуток времени подал ко входу своё авто.
«Надо же», - невольно подумала Рэми, устраиваясь на переднем сиденье, - «Не только модель, но и цвет выбрали одинаковый».
Они довольно долго ездили но нарядному ночному городу. Просто смотрели по сторонам, выбирая направление по принципу «как Бог на душу положит». Потом Бандл ненавязчиво предложил проехаться «по историческим местам». Рэми невольно сжалась, но под «историей» подразумевалось архитектурное наследие французской столицы, а вовсе не особняк на Монмартре.
Дальше они кружили по узким улочкам, намеренно оставленными такими и тщательно оберегаемыми от застройки высотками. Леонардо Бандл демонстрировал эрудицию, но ухитрялся это делать настолько тактично и ненавязчиво, что кое-какие сведения о родном городе Рэми узнавала заново. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается.
- И куда теперь? – спросила Рэми после очередного поворота, подразумевая дальнейшие планы.
Леонардо заметно снизил скорость и внимательно посмотрел на неё.
- Ко мне, в отель? – странно было слышать вопросительные интонации в утверждении.
- Хорошо, - улыбнулась Рэми.
Странный, странный вечер! Уже не хотелось расставаться, но она старалась в упор не замечать это желание. Всю оставшуюся дорогу они молчали, каждый думал о своём.
Монументальный мраморный холл всемирно известного отеля встретил их гулким полумраком. Стильно приглушённый верхний свет, нежная, изысканная подсветка колонн, мягкий ворс напольных ковров скрадывает звук шагов.
Вместе они прошли к стойке портье, ключ Бандлу выдали даже без вопросов – видимо, знали как частого гостя.
«Да уж, Лео, и тут ты остался верен себе», - размышляла Рэми, украдкой рассматривая себя в бронзовой глубине зеркального лифта.
Вот они и на месте. Неяркий, рассеянный свет, тишина – для Бандла не проблема выкупить весь этаж.
Видимо, Бандл догадался, что Рэми здесь неуютно.
- Извини, но не мог же я привести тебя в менее достойное место, - виновато улыбнулся он, открывая дверь номера.
«Мысли что ли читает?» - поразилась Рэми, и, повинуясь призывному жесту Лео, галантно пропускавшему даму, вошла в сумрак номера. Он закрыл за ней дверь, но свет не включил и куда-то исчез. Было совсем темно, плотная ткань тяжёлых штор не пропускала уличный свет. Рэми, заинтригованная, молчала и только по тихим звукам отслеживала перемещения Бандла.
Внезапно темнота заполнилась тихой медленной музыкой. «Что-то из классики», - определила Рэми, но против обыкновения, не ощутила раздражения. Вспыхнул огонёк, и вскоре два подсвечника играли хрустальными гранями.
«Любит же Лео хрусталь!»- невольно подумала Рэми, глядя на это великолепие.
Бандл извлёк из ведёрка со льдом бутылку вина, ловко откупорил и разлил пьяняще-ароматный напиток по бокалам. Рэми подошла к нему, руки приняли чистейший богемский хрусталь. Какой аромат!
Пригубили.
Но ни тосты, ни светские разговоры были сейчас не нужны. Они замерли в ожидании чего-то иного. Бандл отставил бокал. Смущенно и немного печально улыбнулся:
- Позволь пригласить тебя на танец, Рэми, - приложив руку к сердцу, учтиво поклонился Рэми принц.
«Любимая! Любимая, а не Рэми. Боишься, что уличат в слабости? Трус!»
«Что за церемонии?!» - хотела фыркнуть Рэми, но встретившись с ним взглядом, смолчала.
Второй бокал поставлен рядом с первым, сменилась музыкальная композиция. Но танца в классическом понимании не получилось – они стояли, крепко обнявшись, и только слегка покачивались в такт музыке. Бандл чувствовал хрупкость плеч любимой и щекой – шелковую мягкость её волос. Рэми – тепло осторожного объятия и тревожное стаккато его сердца.
- Рэми, подари мне эту ночь, - едва слышно попросил Лео. Рэми, слегка отодвинувшись, внимательно посмотрела ему в глаза.
При всей моей нелюбви к дню пошлых розовых сердечек я существо, склонное к романтике. Ах, почему у меня нет никого, кому бы можно было подарить прекрасную бархатную розу цвета старого вина... Хотя почему же? Есть. Сегодня же и подарю.