Кхм. Извините. Эмоции. :-)
Июнь 2002 года, постановка Театро Комунале ди Болонья на гастролях в Токио.
Тоска - Инес Салазар
Каварадосси - Хосе Кура
Скарпиа - Руджеро Раймонди
Да восславлены будут имена Альберто Фассини, режиссёра этой "Тоски", и Уильяма Орланди, её художника-постановщика.
Более необычной, оригинальной, при этом ни на йоту не модерновой и очень красивой "Тоски" я ещё не видела, клянусь Музой. Моё эстетическое чувство восхищено до предела.
Первое действие - серый, синий, бирюзовый и чёрный цвета. Строго, элегантно, таинственно, словно смотришь на внутренность морского аквариума. Портрет Магдалины - огромный, чёрно-белый, в классическом стиле Возрождения. Ни единого яркого пятна, кроме выбегающих певчих в алых мантиях.
Второе действие - чёрное с золотом. Столь же элегантно-строгое, но теперь к этой строгости прибавляется элемент торжественности. Вопиюще неэлегантно пачкающий всё вокруг кровищей Каварадосси смотрится в этих декорациях совершенно неуместно. Говорят, эта кровища - личное изобретение Куры. Действительно, я его уже наблюдала в таком виде в другой "Тоске", но здесь это совсем не вяжется со стилем постановки, фу.
Третье действие - чёрный и синий. Тоже ни одного яркого пятна, сплошные тени и небо, тьма в крепости и предутреннее небо над ней.
Алого цвета, столь часто используемого в "Тоске", в этой постановке практически нет. Есть в этом визуальном решении что-то от готичных романов XIX века, но настроение при этом вовсе не мрачное. Совершенно особенное, но не мрачное. Как это по-русски... outwordly. Потустороннее. Особенно в третьем действии. Словно оно уже не здесь, а почти шагнуло дальше, за грань.
Режиссёр же этой "Тоски" явно
Раймонди, разумеется, гениален, я не устану это повторять. Одним жестом может передать такую волну эмоций, что почти страшно. Честное слово, в конце сцены Te Deum я на какой-то миг по-настоящему испугалась, что у него по жизни инфаркт сейчас сделается. Ах, какой у него здесь Скарпиа... Интереснее и глубже, чем даже в фильме 1992 года, хотя из той интерпретации кое-что взято: узнаю, так сказать, в лицо, точнее, в жестах.
Но мне тут интереснее (ща скажу святотатство :D) даже, наверное, Тоска, а не Скарпиа. К раймондиному Скарпии я просто уже привыкла, мне было бы даже странно видеть его другим, а вот такой замечательной, такой правильной Тоски я ещё не встречала. Играй я Тоску, я бы примерно то же играла.
Эта Тоска хорошо знакома со Скарпиа. Она его не боится, он ей даже симпатичен. (
И поэтому, когда она видит его "при исполнении", таким, каким не видела до этого никогда, и чувствует его работу на себе, для неё это шок. Плюс к этому вопли художника. И всё равно, несмотря на всё это, она не может ничего с собой поделать. Её тянет к нему, она понимает это, и ей страшно - от себя прежде всего. "Как?! Нет! Я не могу! Это ужасно, преступно, неправильно! Он изверг и злодей, я не могу, не имею права хотеть этого!!"
Здесь даже "Vissi d'arte", этот красивый, но дурацкий вставной номер не прерывает напряжения, напротив, служит нагнетанию атмосферы. Нигде такого не видела. Обычно Тоска что делает? Страдает-плакает: ах, как мне себя жалко, Господи, за что мне это всё, и т. п. А здесь... У неё на лице явственно читается, что петь-то она поёт, но думает в этот момент совершенно о другом. Точнее, не думает, связно мыслить она сейчас не в состоянии. Она пытается утихомирить всколыхнувшуюся в душе бурю и принять окончательное решение. Эта ария - как тайм-аут: ох, как мне плохо, как меня плющит-то, сейчас я попою немножко про страдания и попытаюсь
А Скарпиа, он всё это прекрасно видит и понимает. "Sì, t'avrò!", и действительно, он почти получил её - всю, не только тело. Он обнимает её и склоняется к её губам, совсем близко - но всё-таки не целует, ждёт, пока она сама сделает движение вперёд. И она делает. Всё, он победил.
Но она до полусмерти, до обморока боится. Боится потерять себя нынешнюю, стать какой-то новой Флорией Тоской - что неизбежно случилось бы. Боится, что его власть над ней будет слишком сильна. И тут ей под руку попадается нож... Страх, минута слабости перед этим страхом - вот что толкает её на убийство. И когда она потом рассказывает Марио о том, что случилось, вспоминая всё новые и новые подробности, она этой массой слов пытается вызвать в себе гнев и чувство правоты, чтобы заглушить терзающую её боль. И не может. Смотрит на свои руки и бледнеет от сознания, что совершила непоправимое. Поток сознания про "виа пель мар" в сочетании с потусторонней атмосферой на сцене вызывает ощущение, что она уже не владеет собой и почти бредит.
Думаю, ясно, кто и что занимает центральное место в этой постановке. :-) Тем более, Марио тут какой-то настолько отстранённый, что кажется, будто ему и Тоска пох, и Анджелотти, и вообще на всё ему плевать. Сижу, рисую, знать ничего не желаю, отстаньте от меня все. Правда, "Э лючеван" в третьем действии он прорыдал убедительно. Ну ещё бы, умирать никому не хочется. Но о Тоске в этот момент, по-моему, не сильно думал, больше себя жалел. Идиотом не был - посмотрел на пропуск, принесённый Тоской, вздохнул, скомкал и потихоньку выкинул.
А вот как это визуально смотрится: