Уильям Лейси за пультом оркестра делает в этом спектакле главное — музыка Бриттена, рисующая в том числе то, чего на сцене нет или присутствует лишь намеком, воплощающая всю ирреальность и жесткость драмы, все оттенки смысла и чувств, всю глубину и красоту безбрежного моря как реальности и метафоры и всю фатальность отсутствия выбора вместе с уникальной человечностью и бесконечностью любви, одиночества, жизни и смерти, заполняет пространство театра на недолгие три часа. Его трактовка партитуры подчеркнуто корректна, прозаична, но такой сдержанный, размеренный, сначала как будто потактовый вслед режиссуре буквализм рассказа только помогает Бриттену с каждым эпизодом формы становиться все огромнее, тоньше, сложнее и убедительнее. И наконец, еще два главных героя московского спектакля — хор и оркестр, чьи работы запомнятся как одни из самых безусловных достижений как в деталях (это нюансы хоровой полифонии, динамики, инструментовки, замечательные соло в оркестре, такие как виолончельное соло Петра Кондрашина, которое надолго остается в памяти), так и в общем звучании целого с его виртуозной прозрачностью, конструктивной ясностью, неуклонным движением и масштабом. Музыка — главный герой этой оперы и этого спектакля. Вместе с оркестром, хором и солистами Лейси во второй уже раз после "Сна в летнюю ночь" делает Бриттена в Москве откровением и событием.
Оркестр и хор действительно были на высоте. Три часа музыкального наслаждения.
